Мягко скользнув по густой, словно масло, воде, лодка острым носом воткнулась в густые заросли, очень похожие на камышовые. Только вместо плотных коричневых бархатистых стержней высоченные стебли пушились легкими стрельчатыми венчиками, скроенными из шелковистых нитей. Будто модница украсила головку кокетливой шляпкой с изящно изогнутыми полями.
Вот он, парирус, - сказал молодой красавец-лодочник, сверкнув белозубой улыбкой. Тыча веслом в длиннющие - за два с половиной метра зеленые трехгранные палки, частоколом обступившие крохотное суденышко, он, изловчившись, каким-то кошачье-гибким движением притянул к себе верхушку растения, чтобы мы могли получше разглядеть его. Каково же было мое удивление, когда, столкнувшись с ним лицом к лицу, я узнала циперус - довольно распространенное комнатное растение. Только намного короче, да шапочка погрубее. Потом знатоки-цветоводы подтвердили, что циперус действительно близкий родственник парируса. Такое вот маленькое открытие под жарким египетским солнцем.
Короткую, но весьма экзотичную прогулку по Нилу предложили журналистам сотрудники Института парируса, предварительно строго проинструктировав: в воду не лезть, руки в реку не опускать, не умываться, не обливаться и уж тем более не пить: Вам, европейцам, это опасно . Мы легко приняли необременительные условия, честно пообещав четко их выполнять. Но, забравшись в лодку, тут же забыли все напутствия и, только поймав выразительный взгляд жгуче-черных глаз нашего сопровождающего, спохватывались и суетливо прятали руки - от греха подальше и от манящей прохладной влаги.
Между тем гид-лодочник, просвещая нас, прочитал вдохновенную лекцию о парирусе, растении-легенде, которое кормило, одевало, учило, обогащало древних египтян. Произрастал он когда-то на болотах и по берегам рек в тропической и субтропической Африке, и на протяжении многих тысячелетий его корни, как и корни лотоса, были основной пищей бедного крестьянина. Потом люди додумались собирать из связанных пучков парируса легкие челны и большие суда, способные совершать далекие плавания, что в наше время блистательно доказал Тур Хейердал.
Многоликий тростник дал имя и писчему материалу, сделанному из стеблей этого растения. В давние-давние времена свитки парируса были главной статьей египетского экспорта (неожиданным контрастом резанула ухо эта по-современному деловая фраза, прозвучавшая применительно к почти мифическому растению). Со временем, однако, тайна его изготовления была утрачена. Собственно, исчезла она вместе с парирусом, за ненадобностью, когда была изобретена бумага, которую можно было делать на месте, а не возить издалека. И в божественном растении , как окрестили парирус, тоже не стало нужды. Даже для еды - ныне бедный египтянин питается особым видом фасоли под названием фуль . Так что к XX веку в пределах Египта парируса уже не было. Только в верховьях Нила сохранились дикорастущие заросли...
Не знаю, что во время нашей экспедиции чувствовали мои спутники, но я воображала себя этаким древнеегипетским вельможей, или вельможной супругой, или, на худой конец, кем-то из домочадцев, в сопровождении которых глава дома прогуливается на лодке среди густых парирусных зарослей под неумолчный щебет птиц, любуясь их райским оперением. А иногда и охотясь на них, пользуясь небольшим бумерангом. Фантазии нетрудно было разыграться: незадолго до этого путешествия мы побывали в гробницах фараонов и видели, что на многокилометровых фресках, украсивших их стены, подобный сюжет повторялся неоднократно. Да и на парирусах, дошедших до нас, древние художники воспроизводили его почти так же часто, как и богов. Скорее всего, потому, что обожествляли фараонов.
Когда точно был изобретен парирус для письма и художеств, не скажет даже самый знающий египтолог. Известно, что древнейший экземпляр, найденный археологами, относится к началу третьего тысячелетия до нашей эры. Мне, признаться, трудно представить такое расстояние - пять тысяч лет назад от наших дней, хотя и видела в живую и пирамиды в Гизе, и загадочных сфинксов, и храмы Луксора, сработанные именно в то время. В одном не сомневаюсь: бумага, на которой мы пишем, вряд ли проживет хотя бы треть этого срока. А жаль...
Банально, конечно, говорить, что изобретение парируса, заменившего глиняные таблички с клинописью, которые использовались для всевозможных записей, произвело революцию в истории цивилизации. Лучше обращусь к юмористической Всеобщей истории , изданной в начале века журналом Сатирикон и читанной мною в студенчестве, перед экзаменом по истории отечественной журналистики. Вот как доходчиво и весело описала она этот этап в жизни человечества: Для того чтобы возлюбленный мог как следует изложить предмету своей любви волнующие его чувства, ему приходилось отправлять ей целую подводу кирпичей. Прочесть написанное представляло такую неблагодарную работу, что терпение девицы лопалось, и она на десятом кирпиче выходила замуж за другого . Ну как в такой ситуации обойтись без легкого емкого парируса? Сама жизнь заставила его придумать...
А сколько подвод потребовалось бы, чтобы перевезти знаменитый Большой парирус Харриса длиной 40,5 метра и шириной 64,25 сантиметра? Конечно, заняться подобными пустяковыми подсчетами никому, кроме юмористов, не приходило в голову. Зато наука доподлинно установила, что такие парирусные свитки, каллиграфически переписанные профессиональными писцами, заменяли нынешние книги. Кстати, профессия писца была самой почитаемой в древнем Египте, но об этом чуть позже. А пока вместе с сотрудниками Института парируса попытаемся превратить крепкий стебель в почти невесомый лист.
Довольно подробное описание, как это сделать, оставили ученик Аристотеля Теофраст и римский естествоиспытатель Плиний Старший.
Стебли растения разрезаются вдоль на узкие длинные ленты, которые затем укладываются в два слоя - одни горизонтально, другие вертикально, и скрепляются каким-то клеящим веществом, раскрывают они тайну парирусной кухни . Просохшие листы разглаживаются, как утюгом, гладким камнем или раковиной. Вот и все. Но, похоже, какой-то главный секрет древние исследователи все же утаили, потому что, когда уже наши современники, пользуясь их инструкцией , попытались воссоздать этот писчий материал, они получили грубые, покоробившиеся, ни к чему не пригодные жесткие листы.
Энтузиасты, однако, не оставляли мысли постичь секреты древних. Удача выпала самому терпеливому, упорному и... щедрому: не всякий согласится рискнуть собственным благополучием ради призрачной цели. Но теперь его имя тоже вписано в историю египтологии. Это был Хасан Рагаб.
Инженер по образованию, Рагаб долгие годы служил в армии и как член организации Свободные офицеры под руководством Гамаля Абдель Насера активно участвовал в антимонархической и антиимпериалистической революции 1952 года. Потом его разносторонний талант, ум и воспитание потребовались на дипломатическом поприще, и молодая республика направила Рагаба своим послом в ряд стран.
И вдруг Хасан неожиданно для всех делает крутой вираж, бросает блестящую карьеру и посвящает себя возрождению парируса. Он покупает участок земли на острове Яакуба, на Ниле, в предместье Каира, и погружается в эксперименты. С юга Судана с великим трудом привозит саженцы парируса, но те не желают приживаться на египетской земле. Однако саженцы его не очень волнуют: Хасан знает, что упрям, и добьется своего. Куда больше его занимает технология изготовления писчего материала , а именно: каким образом скреплялись друг с другом желтоватые, с густой сетью мельчайших прожилок полоски парируса. Он перепробовал десятки самых разных клеящих веществ, но ни одно не дало нужного эффекта. Тростник был как заговоренный.
К поискам энтузиаста научные учреждения не проявляли ни малейшего интереса. Эксперименты он проводил на собственные деньги, а когда его скромное состояние истаяло, в ход пошли сбережения жены и брата. Надо отдать должное домашним: сами не зная почему, они верили в успех дела.
Кто знает, сколько опытов было проведено под крышей двухэтажного домика-поплавка, сколько ночей недоспали его хозяева! Ас-сабр гамиль - Терпение прекрасно , - повторяет Хасан главную жизненную формулу своих соотечественников, испытывая очередную неудачу.
Наконец, ответ был найден, и оказался он на удивление прост - никакого клея. Полоски отмачиваются в нескольких сменах нильской воды, после каждой смены осторожно отбиваются молотком, потом отправляются под пресс. Оказалось, что, несмотря на долгое купание , в полосках остается клейкий сахарный сок, который и скрепляет намертво части парируса. Теперь его можно жать, мять, рвать, бросать в воду - он останется целехоньким, податливым и гибким. И никакие чернила, туши, краски не расползутся на нем.
А потом за дело взялись жена и дочь Хасана, обнаружившие в себе талант художника: они тщательно воспроизводили древние рисунки, не позволяя вольной фантазии отступать от классического оригинала.
Новинка из глубины веков имела оглушительный успех. Туристы охотились за парирусом как за самым ценным сувениром. Еще бы: о нем так много слышали, и почти никто не держал в руках.
К слову сказать, на парирусный бум мгновенно откликнулись ремесленники торговцы. Они заполонили доходным товаром сотни лавчонок, назойливо суют его туристам, благоразумно умалчивая, что чаще всего предлагают и не парирус вовсе, а банановую подделку, которая, как уверяют специалисты, некачественна и недолговечна. Будете покупать парирус - смотрите, чтобы был он слегка желтоватый, с редкими коричневыми точечками и прожилками. Это - настоящий.
Признали работу энтузиаста и чиновники, еще вчера отмахивавшиеся от его докучливых забот.
Папирус получил официальный статус . На нем стали печатать дипломы египетских научных учреждений, приглашения на наиболее важные и престижные приемы, самые изысканные визитные карточки. А домик на Ниле превратился в Институт парируса. Почти такой же открыли для туристов - там мы и увидели, как рождается древний писчий материал, и там же услышали множество историй о писцах и рисовальщиках.
Безграничным было уважение египтян к тем, кто умел писать; высоко, как никакая другая, ценилась на берегах Нила профессия писца. Будь писцом! - выразительно цитировал сотрудник института наставления, сохранившиеся в одном из парирусов. - Это освободит тебя от податей, защитит тебя от работ всяких, удалит тебя от мотыги... и не будешь ты носить корзину... Не будешь ты под владыками многими и под начальниками многочисленными .
Умение писать почиталось как дар Тога - бога мудрости, счета и письма, и, прежде чем сесть за работу, полагалось совершить возлияние в его честь. Историки уверяют, что ни один народ не додумался до обожествления письменного прибора - только египтяне.
Древние парирусы, как и стены храмов, сплошь испещренные гимнами богам, хрониками исторических событий, восславляют и писцов, ставя их чуть ли не в один ряд с фараонами. В царствование Рамзеса II были написаны такие строки: Мудрые писцы/ Они не строили себе пирамид из меди/ И надгробий из бронзы./ Но они оставили свое наследство в писаниях,/ в Поучениях, сделанных ими...
Безвестный древний автор даже дерзнул бросить вызов традиционным религиозным представлениям: Человек угасает, тело его становится прахом,/ Все близкие его исчезают с земли,/ Но писания заставляют вспоминать его/ Устами тех, кто передает это в уста других./Книга нужнее построенного дома,/ Лучше роскошного дворца,/ Лучше памятника в храме . Так звучат эти строки в переводе Анны Ахматовой.
Не исключено, что и вера в бессмертие таланта впервые была высказана в Египте. Спустя века мотив этот прозвучал у Горация, а потом - у Пушкина, в Памятнике . И булгаковское - рукописи не горят тоже, наверное, оттуда. Из парируса.
