Когда я впервые прочитал в известном «Руководстве» по египетской религии Адольфа Эрмана, что периметр самой большой из трех пирамид равен периметру лондонской площади Линкольнсинн-Филдс, я не поверил. Я пошел на это место, чтобы убедиться в правильности его утверждения. Должен признать, что он не ошибся.
Когда Наполеон смотрел на три великие пирамиды, он сразу же в уме подсчитал, что из их каменных глыб можно было бы построить стену вокруг Франции высотой в три метра и толщиной в тридцать сантиметров. Геродот пишет, что среди множества надписей, покрывавших тогда пирамиды, он видел одну, в которой сообщалось об огромных суммах денег, истраченных на лук, чеснок и редьку для рабочих. Такое восхищение грандиозными масштабами пирамид характерно для всей серьезной литературы. Каждому хочется почему-то привести эти памятники к обычным земным масштабам.
Но если вы подойдете к пирамидам с чисто «земной» меркой, вы увидите, что сделать вам это будет очень трудно.
В ноябре 1966 года я стоял у подножья пирамиды Хефрена с доктором Ахмадом эс-Санадили, египтологом из Каирского университета. Мы размышляли о том, как выглядел Каир и его окрестности 5 тысяч лет назад. Эс-Санадили сказал, что, по его мнению, он был таким же, как и сейчас.
- Уберите только телеграфные столбы и многоэтажные здания, - говорил он, - а все остальное: пашни, пальмовые рощи, каналы, птицы и люди - выглядело так же и в те времена, когда Хуфу (В современной литературе Хуфу больше известен под греческим именем Хеопс. - Примечание редактора) приезжал сюда из Мемфиса, чтобы проверить, как идет строительство его пирамиды.
Во всемирно известном Египетском музее воспроизведена эта сцена из жизни Египта времен фараонов. Обычный ежегодный подсчет поголовья. Двое крестьян с помощью увесистых палок выстраивают быков в затылок друг другу; трое же «учетчиков» на пальцах считают животных.
пирамиды, мысленно населить район Каира крестьянами, лодочниками, поварами, ремесленниками, каменщиками, знатью, жрецами, а также быками, собаками и кошками, существовавшими здесь пять с половиной тысяч лет назад. Каир представлял собой большое земледельческое хозяйство, которое снабжало строительство пирамид овощами. Лук, чеснок и редька - это все, что правительство давало за свой счет строителям пирамиды.
Рядом с царской фермой Гиза, вблизи пирамид, существовал сравнительно большой временный город. В течение двух десятков лет сотни тысяч людей тесали и шлифовали здесь огромные каменные глыбы, а затем укладывали их друг на друга. На холме у пирамид теперь небольшой дансинг «Стерео-клуб», а рядом с ним заметны руины жилых домов строителей пирамид. Сидя как-то ночью на этом песчаном холме, я думал, зачем понадобилось фараону строить убежище для своей души на таком сухом и пустынном плато. Почему бы не построить его на севере в Дельте или к югу отсюда, где долина реки расширяется? У Хуфу было два царства - Красное на севере и Белое на юге, причем он, как «властитель двух земель», олицетворял их единство. Именно поэтому он хотел замуровать свою душу на вечные времена где-нибудь на линии, разделявшей два царства. Эта линия проходила здесь на плато. Сегодняшний Каир стоит точно на границе двух царств, которые ныне именуют Верхним и Нижним Египтом, и, как столица этих двух столь несхожих частей Египта, он является таким же символом государственного единства, каким был Хуфу для древних царств.
И все же, почему именно здесь? Почему не ближе к реке? Все дело в небольшом сухом плато: именно потому, что оно сухое и на нем находится неограниченный запас строительного камня. Кроме того, плато расположено к западу от реки, а западный берег принадлежал мертвецам - здесь и полагалось хоронить властителей. Почти все камни для внутренней части пирамид добывали здесь, на этом известняковом плато.
Скульпторы и архитекторы Хуфу были тончайшими знатоками этого камня. Они не только умели шлифовать его до толщины оптического стекла, не только создавали из него каменных колоссов, но с удивительной изобретательностью использовали камень прямо на месте. Сейчас полагают, что фундамент пирамиды Хефрена представляет собой монолитную каменную скалу, а Сфинкс - не что иное, как обработанная искусными руками каменная глыба. Скала напоминала крадущегося льва, и, как пишет доктор Ахмад Фахри в книге «Пирамиды», архитекторы фараона представили ее в виде велико лепного Сфинкса. Они превратили мозоливший глаз уродливый камень в блистательный памятник
Не нужно богатого воображения, чтобы, сидя на каменном выступе.
К сожалению, камень, из которого выбит Сфинкс, очень мягок, и поэтому сильно пострадал от времени, но еще больше от рук уродовавших его сотен поколений визитеров. Его нос отломал какой-то шейх, пытавшийся уничтожить Сфинкса
в 1496 году. А любители надписей приступили к «работе» чуть ли не со дня его создания. Самая знаменитая надпись на классическом греческом языке была сделана на пальцах лап Сфинкса во времена Птолемея. Писавший поясняет в стихах, что он, как и Сфинкс, предпочитает веселиться и танцевать, а не «резать людям горло».
Надписи и туризм сопутствуют друг другу, и с тех пор, как пирамиды перестали быть царским заповедником, люди стремились взглянуть на них. Всерьез туристы потянулись сюда примерно с 700 года до н. э. Тысячи и тысячи людей забирались на вершину большой пирамиды и выбивали там свои имена. Я спросил крестьянского парня, который за деньги поднимается на пирамиду и спускается с нее за семь минут, сколько имен написано на ее вершине. «Около миллиона», - ответил он, не задумываясь. Из миллиона он запомнил только два имени: Эдуарда VII и короля Фарука.
Вероятно, пирамиды посетили Цезарь и Клеопатра, когда они плыли по Нилу на роскошной барке Клеопатры. Геродот приходил сюда в сопровождении жреца из Гелиополиса; по-видимому посещал пирамиды и Платон, изучавший науки все в том же Гелиополисе. Редко кто из посещавших Каир отказывался взглянуть на пирамиды. Но вот Шатобриан не поехал к пирамидам, хотя и послал слугу, чтобы тот поднялся на вершину большой пирамиды и выцарапал имя своего хозяина.
Первая и самая большая пирамида - Хуфу, или Хеопса, - была построена в период концентрации политической, религиозной и экономической власти, символом которой было: «Один фараон и один бог». Так зародилась абсолютная власть фараона. Только ему в Египте дозволялось обращаться к богу, а поэтому все, в том числе и экономика страны, было подчинено его нуждам и интересам.
Жрецы и знать жили в своих вотчинах. По мере обострения конфликта между ними, народом и фараонами пирамиды, которые строили преемники Хуфу, становились поменьше и подешевле. Когда Менкаура построил третью пирамиду, конфликт между фараоном и жрецами принял такую острую форму, что следующий владыка, Шепсескаф, вообще покинул этот район и отказался от мысли о строительстве своей пирамиды. Он построил в нескольких милях отсюда, в пустынном месте Мастабат Фарун, уже не пирамиду, а «мастаба» (надгробье).
Последнюю главу в историю пирамид вписала сестра Шепсескафа - Кенткоус. При ней «божественное государство» рухнуло, и жрецы захватили контроль над страной. Кенткоус вышла замуж за жреца из Гелиополиса, и переход власти к жрецам был завершен.
Если бы прекрасная царица (известно, что она была очень красива) захотела, ее могли бы захоронить вместе с братом в Мастабат Фаруне, но она предпочла для себя плато со старыми пирамидами, где покоился прах ее предков. Заброшенная четвертая пирамида и есть ее могила. Это небольшое сооружение позади Сфинкса, похожее на часовню в скале, с огромным погребальным отверстием и нишами, идущими вокруг стен. Перед входом - песчаная черная терраса. Это превратившиеся в пыль остатки глиняных бараков, в которых жили рабочие, строившие пирамиду для Кенткоус. Эта маленькая женская пирамида для человека, разбирающегося в истории, куда ценнее трех ее братьев-гигантов, возвышающихся на холме.
Так завершилась эпоха влияния пирамид на раннюю историю Каира, ибо после того, как была захоронена в «часовне» Кенткоус и навеки замурована тяжелая каменная дверь, господство живых и власть мертвых переместились на другой берег реки - в древний Гелиополис
